Это не просто странная книга. Она почти уникальна ощущением той свободы, которая приходит к тебе во время ее чтения, перелистывания, просто держания в руках.
Она какая-то необязательная, словно запросто готовая существовать и вне тебя. Не без претензий, а наоборот, с такими претензиями, что ты, читатель, вполне можешь им не соответствовать.
Ибо не о тебе речь, а о ней самой — книге Пьеро. Книге пауз, пустых страниц, неожиданных признаний. Она не обязана потакать твоим предположениям на ее счет. Какой захочет, такой и будет. И если тебе повезет, ты уловишь разыгрываемое перед тобой действо, если нет — прощай, расставаться нам не впервой.
Чего тривиальней: книга-интервью. Собрались хорошие люди вроде Романа Виктюка, Елены Камбуровой, артиста Маковецкого, балерины Аллы Осипенко, театрального художника Аллы Коженковой и других, столь же состоявшихся людей искусства. Сколько их высказываний мы слышим и читаем чуть ли не каждый день! Не покупать же из-за этого еще и книгу...
Странные интервью, странные диалоги. О желании вырваться из сложившегося уклада, об условиях обретения ежеминутно утрачиваемой свободы, о свободе быть не от мира сего, о райском саде, в который попадаешь лишь на мгновения.
И чем дальше разговор, тем лицо артиста на великолепных фотопортретах Антона Тамарина все более превращается в маску. В этого вечно обженного Пьеро, поэта и влюбленного, на чью долю достаются одни тумаки. Пьеро рассказывает о Чаплине и Дон Жуане, Марине Цветаевой и Сирано, о Нижинском и князе Мышкине. О том, что надо было бы родиться в иные времена, о счастье, о творчестве, о неудаче. О раскрепощенности человека, о неуловимом сдвиге его лица, поступка, пола, ощущения, когда из надлома привычности бьет энергия игры и танца. Полета.
И это двойное изображение человека и маски, где сердечней, живей, исповедней именно вторая — маска, соединяющая людей в печали и отторгнутости, и оказывается сутью этой книги, продирающейся сквозь бумажный занавес страниц, морковный сок чужих страданий, чучело актерской публичности.
Но кто беседует с тобой, Пьеро, кто задает эти странные вопросы, вызывая ощущение, что ты — кукла! — наконец-то летишь, свободна, играешь по ту сторону себя? Не ты ли сам, Пьеро? Ау, Ксения Маршанская, кто ты? Кто кому снится?
Это книга-загадка. Как всякий сон. Тем более сон Пьеро, этой нелепой, печальной маски. Какая-то ночная книга. Не наших времен. То ли блестящих лет серебряного века, до сих пор неотразимо манящих нас. То ли начала века будущего, уже пробуждающегося в нас, сонных...
Загадка книги продолжилась в странном действе на сцене театра Моссовета, где ее герои и маски сошли со страниц, и эта встреча оказалась еще большей загадкой, еще большим сном. Нет, господа, так не бывает. Это странные интерьеры сна, я — потерялся.
Полтысячи лет театра Пьеро растворились в танцующих моделях театра моделей Аллы Коженковой, в танце Гедиминаса Таранды и Николая Огрызкова, в актерах Романа Виктюка. Но сон и есть сон — полет над пустотой, напоминание о какой-то иной жизни, которая то ли была, то ли еще предстоит и которой мы дополняем свое бедное сущестоввания до полной сути.
Игорь Шевелёв, «Огонек»